Священная загадка [=Святая Кровь и Святой Грааль] - Майкл Бейджент

В этих обстоятельствах большое число аномалий и загадок, появившихся в ходе наших поисков, находит логичный ответ. Таким образом, например, объясняется название работы Николая Фламеля «Священная книга еврея Авраама, Принца, Священника, Левита, Астролога и Философа из иудейского племени, которое вследствие гнева Божия было рассеяно среди галлов»; символ Рене Анжуйского, обещающей тому, кто выпьет из нее вино залпом, увидеть одновременно Бога и Магдалину; «Химическое венчание» Андреа, где рассказывается о таинственном ребенке королевской крови, лишенном всего состояния мусульманами, который находился в лодке, севшей на мель у пустынного берега; загадка Никола Пуссена, или еще одна большая «ТАЙНА» Винсента де Поля между 1605 и 1607 годами. По поводу его путешествия в Баварию, а потом тайна Общества Святой Евхаристии…

Таким же образом нам открываются многочисленные аспекты Истории, остававшиеся до сих пор в тени, по поводу которых мы остерегались высказываться определенно, такими маловероятными они нам казались, а теперь мы в состоянии их правильно истолковать. Вот некоторые из них, наиболее значительные: Людовик XI, видящий в Магдалеянке начало французского королевского рода — верование явно абсурдное даже в XV веке; венец Карла Великого, кусочек которого, носящий надпись «Rex Salomon», находится сегодня среди сокровищ Габсбургов; «Протоколы Сионских Мудрецов», предсказывающие появление нового царя «из рода Давидова»…

Наконец, что касается Лотарингского креста: в силу каких причин, не очень определенных, он становится во время второй мировой войны символом «Свободной Франции», возглавляемой генералом де Голлем? Почему этот крест, герб Рене Анжуйского, был до такой степени ассимилирован с Францией, тогда как Лотарингия, бывшая долгое время независимым герцогством и бывшей землей Империи, не являлась никогда центром страны?

Ответ, как мы считаем, написан между строк: безусловно, в силу значительной роли, которую сыграла Сионская Община в Сопротивлении, и в силу тесных отношений генерала де Голля с некоторыми членами Общины, например, с Пьером Плантаром. Впрочем, надо отметить, что еще за тридцать лет до этого Шарль Пеги, близкий друг Мориса Барреса, автора «Вдохновенного холма», уже посвятил следующие строки этому кресту незадолго до своей смерти в 1914 году в битве на Марне:

Армия Иисуса — это крест Лотарингии,И кровь, текущая в жилах,И благодатный источник, и светлый родник;Армия Сатаны — это крест Лотарингии,И это те же самые жилы,И та же кровь, и мутный родник …

В заключение напомним, что в конце XVII века отец Винсент, философ из Нанси, опубликовал в Лотарингии работу, посвященную Сиону, а затем следующую — «Правдивая история святого Сигиберта», увеличенный рассказ из жизни Дагоберта II[132]. Что же за фраза была взята эпиграфом второго тома, помещенная на титульном листе? Это была фраза из четвертого Евангелия:

«Он среди вас, а вы не узнаете Его».

* * *

Сами мы, авторы настоящей работы, задолго до начала нашего расследования были агностиками, то есть — ни за Христа, ни против Христа. Естественно, мы менее были заинтересованы богословским или догматическим содержанием религий, нежели силой их сияния и некоторой долей достоверности, присущей многим из них. В этом смысле всякая вера для нас была достойна уважения, но ни одна не обладала монополией на истинность.

Поэтому к личности Иисуса мы приблизились со всей возможной осторожностью, не имея никакого желания доказать или опровергнуть что-либо, и никакие предрассудки не повлияли на такой подход. Историческая объективность стала нашим единственным правилом, единственно достойной нашего интереса, и, таким образом, в наших выводах мы не поставили под вопрос никакие из наших личных убеждений, не изменили в чем бы то ни было нашу систему ценностей. Короче говоря, мы ничего не выиграли и не потеряли ни в какой области.

Но что стало бы с другими? С миллионами людей в этом мире, для которых Иисус всегда был сыном Божьим, Спасителем и Искупителем вины человечества? Какую угрозу представил бы для их веры этот исторический Иисус, этот царь-священник, рожденный нашими поисками? В какой степени мы нарушим, перевернем те понятия, которые для стольких верующих представляют основу, бесценный фундамент их прикосновения к святому?

Ведь эти выводы, мы это прекрасно сознаем, противоречат некоторым главным догмам современного христианства, и против них не преминут подняться большие ереси, если не святотатства, а также и против способа, которым мы нарушили незыблемый порядок.

Однако, мы не считаем, что каким-либо образом нарушили святость Иисуса или принизили его в глазах многочисленных верующих, его почитающих; если мы лично в принципе не принимаем его божественность, то ни один из наших выводов не представляется препятствием этому убеждению. Просто мы думаем, что в случае с Иисусом понятие божественности не является несовместимым с тем, что он имел жену и детей, и что нет никаких причин для того, чтобы считать его бесполым существом. Действительно, даже если он и мог быть сыном Божьим, ничто не запрещало ему жениться и создать семью.

Вся христианская теология основана на принципе воплощения Иисусом Бога на земле. Бога, полного сострадания к людям, к своим же созданиям, принявшего человеческий облик и ставшего человеком среди людей; Бога, проводящего личный эксперимент в человеческих условиях и познающего, как и его создания, страдание, одиночество, горечь и отчаяние; Бога, противостоящего, как и тот, кого он создал, земным порокам, а потом и смерти; Бога, покидающего свое далекое царство, чтобы стать человеком в самом глубоком, самом полном смысле этого слова, разделяющего каждодневную судьбу человека и познающего его, как никогда еще в Ветхом Завете ему не было дано его понять; наконец. Бога, искупающего и оправдывающего человеческую природу, пострадав через нее и придя к смерти…

Опять же, как принять, что Иисус познал все это своим человеческим опытом, если он не знал двух главных аспектов — физической любви и отцовства? Можно ли по-настоящему в этих условиях считать, что он был человеком? В наших глазах это невозможно, и Воплощение для нас, повторяем, не может считаться истинным, если Иисус не был помимо всего прочего супругом и отцом. Иисус из Евангелий, то есть из официального христианства, неполон, ибо Бог, воплощенный в нем, лишь частично принял облик человека. Тот же, о котором говорили мы, напротив, человек до конца, и видится он нам, безусловно, более правдивым, более доступным современному человечеству, так как такой Иисус действительно похож на него. Это основная причина, из-за которой мы искренне считаем, что ничего не убавили в его бесподобном ореоле.

* * *

Сейчас невозможно определить, кто был прямой потомок Иисуса. Как мы видели, генеалогические древа увеличиваются ввысь и вширь, от одного поколения к другому, и образуют настоящие леса, и сегодня существует двадцать семей, по крайней мере, принадлежащихк роду Меровингов, в Англии и в Европе, а каждая насчитывает огромное количество боковых ветвей. Прежде всего, назовем имена Габсбургов-Лотарингских, Плантар де Сен-Клеров, Люксембургов, Монтескью, Монпеза и, конечно, есть многие другие. Согласно «документам Общины», семья Синклер в Англии тоже входит в этот список, так же как и различные ветви Стюартов или Девонширов. То есть большинство из этих семей может претендовать на свое восхождение прямо к Иисусу, но никто не знает точно, кто из их членов предстанет в один прекрасный день перед нами как новый царь-священник. Не лишне будет по этому поводу дать несколько уточнений.

Мы думаем, что потомок Иисуса не будет ни в чем отличаться от всего остального человечества, и если сегодня мир узнает, что некто или некая группа людей имели Иисуса своим предком, по всей видимости, он не проявит никакой особенной реакции, во всяком случае, гораздо более слабую, чем это было бы один или два века назад. Даже самое неопровержимое доказательство, на наш взгляд, не сможет преодолеть всеобщего безразличия. В этом смысле прожекты Сионской Общины не имеют никаких шансов на успех, если только они не основаны на политике, ибо, кроме серьезных отзвуков теологического плана наши выводы повлекут за собой глубокие перевороты в образе мыслей, в ценностях и установках мира, в котором мы живем.

Определенно то, что в прошлом различные семьи из рода Меровингов были глубоко вовлечены в политику, и что среди их главных целей власть занимала первое место. Это было верно для Сионской Общины и некоторых ее великих магистров, и это остается верным и сегодня для Сиона и меровингского потомства. По всей видимости, Сион мечтает объединить Церковь и Государство, собрать воедино духовное и временное, священное и невежественное, религию и политику. В соответствии с меровингской традицией, согласно Сионской Общине, новый царь будет «царствовать, но не править»; он будет действительно МОНАРХОМ, имеющим, в основном, символические и представительские функции, а политическое управление в узком смысле будет доверено другим.